Минувший сезон для белорусской легкой атлетики выдался не самым простым. Своеобразным «противовесом» наградам на юношеских, юниорских и молодежных топ-турнирах, стал безурожайный чемпионат мира в Лондоне. Его результаты разожгли споры о настоящем и будущем белорусской атлетики, которые не утихают до сих пор, то и дело выливаясь на страницы газет и в новостные ленты. Чтобы разобраться в ситуации, мы вызвали на серьезный разговор одного из наиболее видных специалистов. В последнее время подопечные Валентина Курдюка радуют с завидной регулярностью, а Павел Селиверстов поднялся на пьедестал зимнего чемпионата Европы. От этих ребят серьезных результатов подспудно ждут и в следующем сезоне, и потому все нюансы ситуации при дворе Королевы спорта Валентин Васильевич знает досконально.
- Давайте начнем с простого: для ваших подопечных минувший сезон сложился удачно?
- К зимней части вопросов у меня почти не было. Сложилось даже лучше, чем планировали. Летом же получилось не у всех. В первую очередь – у Павла Селиверстова и Андрея Скобейко. Причин неудач много, и мне даже сложно выделить какую-то одну. Но у меня есть понимание, как не допустить повторения ситуации в будущем.
- После чемпионата мира в Лондоне много обсуждали травму и возможный психологический спад у Павла Селиверстова. Что же все-таки случилось?
- Как таковой, травмы перед чемпионатом мира у Павла не было. Скорее случилось перенапряжение коленных суставов. По сезону же начали «выскакивать» повреждения, которые для прыгунов в высоту вообще не характерны. Например, боли в области ребер возникли еще весной. Сперва даже подозревали перелом ребра, потом этот диагноз все-таки не подтвердился. Да и вообще сложно понять, как может сломаться первое ребро у прыгуна в высоту? Но оно болело, тренироваться было сложно…
- Это могло быть следствием психологических проблем?
- Я бы не сказал, что Паша «сдулся». Психологически это очень сильный спортсмен и человек. Настоящий боец. Так что, вероятнее всего, на каком-то этапе попросту перебрали с нагрузками. Мы позже обсудили со спортсменом этот момент, решили, как действовать дальше…
- Недавно руководитель комплексной научной группы (КНГ) национальной команды по легкой атлетике Валерий Попов рассказывал, что вы отказались от предложений о сотрудничестве. Быть может, в ином случае подобного «перегруза» удалось бы избежать?
- Если честно, я эту группу вообще не знаю и ни разу не видел в глаза. Когда они со мной «связывались», я был в Гроссетто на чемпионате среди юниоров. Мне тогда пришло SMS от представителей этой группы. Я ответил: «Готов встречаться и обсуждать». Кажется, у меня даже сохранилась эта переписка. Но на этом все общение и прекратилось. Никаких предложений я не увидел, никто со мной не связывался.
- В последнее время часто пеняют тренерам, что те работают по наитию, избегая каких-либо научных и технологических разработок, а в итоге все заканчивается тупиком в тренировках и допинговыми проблемами. Что скажете?
- Для начала важно понять, о каком научном подходе идет речь. Важно иметь достаточное медицинское обеспечение и научное сопровождение тренировочного процесса. То есть должны приезжать специалисты, тестировать спортсменов во время тренировки, брать пробы на лактат, отслеживать другие параметры. После этого давать рекомендации. В 80-х нам даже тендоплатформы ставили и измеряли силу толчка. Еще какие-то приборы были. В итоге мы видели цифры и получали четкие данные для работы. В последние годы ничего подобного я не видел. Правда, доцент кафедры легкой атлетики в БГУФКе Эдуард Позюбанов иногда звонит и предлагает помощь. Делает видеозаписи на соревнованиях, обсчитывает параметры прыжка. По крайней мере, видно, что человек делает конкретные шаги.
- Вы вот про 80-е годы говорите, про научный подход, а многие считают, что в те годы ничего, кроме допинга, для увеличения результата не предпринимали…
- В то время велась достаточно серьезная работа, а КНГ предлагала действительно полезные вещи. Одно время я был в юниорской сборной СССР и видел все изнутри. Постоянно были какие-то тесты, пробы. Отпрыгал – сразу идешь к ученым: давление, пульс, анализы… Было очень много брошюрок и пособий с рекомендациями от ведущих тренеров СССР с нормативами. Например, какой результат в пятерном скачке на одной ноге должен показывать кандидат в мастера спорта. Все эти данные сохранились, конечно, и по сей день, вот только спорт с тех пор ушел далеко вперед. Появилась другая восстановительная фармакология, изменились условия, появились новые методики. От нас сегодня требуют результаты, какие-то цифры, но при этом никто не может толком сказать, а сколько нужно? Какие результаты следует считать хорошими? Мы меряем по тем, советским, данным, кто-то пишет итоги кроссовой работы в часах, а кто-то в километрах. В итоге – путаница, в которой найти истину бывает очень трудно. Не говоря уже о том, что в СССР эти данные приводились, исходя из заточенной на огромные людские ресурсы системы отбора. Вызывали на сбор человек 12 прыгунов тройным, давали нагрузку, и через полгода получали девять «трупов» и три «монстра», которые своими результатами, вроде как, оправдывают систему. Мы сегодня себе такой подход позволить не можем. У нас каждый человек на счету, а новых рекомендаций от ученых нет.
- Сегодня белорусская легкая атлетика находится в кризисе, на подъеме или в застое?
- Это вопрос, на который сложно ответить однозначно. На мой субъективный взгляд, мы пока варимся в своем белорусском котле. Во времена СССР у нас была возможность постоянно выезжать на соревнования, проходили матчевые встречи, совместные сборы. В первую очередь это касается детей. Сейчас мы замкнулись на том, что есть в Беларуси и выезжаем редко. У взрослых ситуация чуть лучше, и я не могу сказать, что спортсмены, которые считаются здесь лидерами, слабые. Они сильные и вполне конкурентоспособные. Притом их у нас достаточно много. Но важно понимать, что весь остальной мир тоже тренируется, а при прочих равных побеждает тот, кому помогли. Я о том, что на результат должны работать все, а не сваливать все на плечи тренера.
- Вы считаете, что тренеров сегодня не слышат?
- Бывает, что и не слышат. Нас ведь не везде приглашают. Да и система оценки тренерского труда устарела вместе с нормативами.
- Как же должна выглядеть система оценки труда?
- Простой пример: прыгунья Карина Таранда занимает второе место на юниорском чемпионате Европы. Она тренировалась в Барановичах, но я года три регулярно вызывал ее в Минск на просмотры, а перед чемпионатом Европы 11 месяцев она работала со мной. Внес ли я вклад в ее подготовку? Думаю, да, однако учитывается это далеко не всегда. Не хватило полутора месяцев совместной работы. Это один из маленьких примеров, из которых, в конечном счете, складываются большие проблемы, заставляющие легкую атлетику держаться на энтузиастах. В регионах тренеры работают, к нам в РЦОП приходят новые спортсмены, и нужно сказать большое спасибо специалистам в тех же Барановичах, Бресте, Новополоцке и других регионах, благодаря которым у нас получается давать результат назло всем проблемам.
- Вы говорите, что спортсмены есть, но в последнее время довелось слышать мнения, что у нас целые поколения провалились в никуда…
-Я бы не сказал. Все и не могут подняться на международный уровень. Я, конечно, не знаю точной статистики относительно процента «выходящих в люди» в каждый из периодов времени, но по ощущениям у нас есть люди, которые способны показывать хорошие результаты. Благо, еще есть и тренеры, которые могут грамотно подводить спортсменов и готовить медалистов. Правда, за их спинами я не вижу смены, и это проблема куда серьезнее якобы пропавших поколений спортсменов. Надеюсь, что ошибаюсь, но может статься так, что пройдет еще лет 10-20, и здесь вообще может не оказаться специалистов, способных готовить призеров чемпионатов мира и Олимпиад.
- Чем, на ваш взгляд, обусловлен прогресс прыжковых дисциплин в последнее время?
- Появилось несколько хороших спортсменов, которых удалось подвести к высоким результатам. Но я бы не сказал, что раньше был какой-то глобальный кризис в прыжках. Если взять последние лет 20, то в Беларуси постоянно были медалисты на юниорских и молодежных соревнованиях. Другой вопрос, куда они потом девались? И, кстати, мы не застрахованы от того, что кто-то и из нынешней молодежи точно так же «денется». Нет никаких гарантий, что сегодняшние призеры юниорских чемпионатов Европы, станут великими спортсменами.
- Если говорить, например, про Максима Недосекова или Дмитрия Набокова, то у них такая перспектива просматривается вполне отчетливо.
- Это понятно, и хорошо, что у них так получилось. А получится ли у остальных? Это ведь зависит от многих факторов, и одного тренерского мастерства здесь мало. Нужен комплексный подход.
- Это в смысле больше денег выделять?
- И финансы тоже играют роль, и материальное обеспечение должно быть на уровне, и научное, и вопросы восстановления решаться. И, главное, сам спортсмен должен воспринимать это все правильно, хотя вот здесь как раз на первый план выходит тренер. Ведь какого бы психолога не нанимали, а доказать спортсмену, что для него главная цель, и мотивировать его – задача тренера.
- В последнее время Белорусская федерация легкой атлетики предпринимает много усилий, чтобы мотивировать спортсменов и дать им возможность почувствовать свою значимость. Вы чувствуете результат этой работы?
- Конечно, я и считаю, что должна быть полнейшая информация обо всех успехах и результатах. То, что их работу заметили, что результаты оказались важны и нужны, для очень многих является невероятным стимулом для дальнейшей работы. Люди стараются достичь еще больших вершин. А когда о них забывают… Пять лет назад Андрей Чурило стал чемпионом мира среди юниоров в прыжках в высоту. Об этом почти не говорили, через полгода совсем забыли, а ведь достижение было очень серьезным. С него, по большому счету, и начался нынешний взлет прыжков в высоту, это он «расшевелил» остальных и доказал, что можно побеждать. Так что то, что сегодня делается для популяризации атлетики, имеет огромное значение. Чувствуется, что ребята воспряли духом, у них появился азарт.
- Предстоящий сезон обещает быть очень важным. С одной стороны предстоит решать, кому замахиваться на Олимпиаду, с другой – много говорилось о необходимости реабилитироваться за неудачу на чемпионате мира. В обоих случаях с прыгунами, надо полагать, будут связывать серьезные надежды. Это осознание мешает или стимулирует?
- Когда человеку заранее вешают медаль на шею – хуже всего. Нужно реально смотреть на вещи. Да, потенциально у нас есть ряд спортсменов, уровень достижений которых позволяет претендовать на медали. Но я не думаю, что нужно вести речь о какой-то реабилитации. Подготовка в любом случае должна идти с прицелом на Олимпиаду. Что потом скажут, если спортсмен будет готовиться к промежуточным стартам, «реабилитируется» там, выжмет себя, а потом на Олимпиаде провалится? Думаю (и в первую очередь это касается молодых ребят), к результату нужно идти постепенно. С Павлом Селиверстовым в нынешнем сезоне мы это уже проходили. Человек зимой взлетел, летом от него начали требовать «Вперед!», отправлять на все старты, включая командный чемпионат Европы, которого у Павла в планах вообще не было… Я ведь вообще не хотел, чтобы он туда ехал.
- А почему все же пришлось?
- В интересах национальной команды. Это ведь тоже важно. Понятно, что если бы мы уперлись и сказали «нет!», никто бы не заставил. В итоге мы согласились, что это было нужно. Но я рассказываю к тому, что не стоит соревнования, вроде зимнего чемпионата мира, ставить во главу угла. Да, в Бирмингем нужно съездить, да, постараться выступить, как можно лучше, но требовать от ребят результат любой ценой не стоит. Получится взять медали – здорово, нет – не катастрофа.
- Учитывая риторику, которая была после Лондона, медали могут запросто начать требовать…
- Это будет ошибка. Другое дело, если человек проваливается постоянно. Тогда, понятное дело, появляются вопросы. Но если изначально ставить задачу «В следующем сезоне белорусская атлетика должна реабилитироваться за чемпионат мира», то на каждом последующем уровне ответственности начнется «накрутка», и ни к чему хорошему это гарантированно не приведет. У нас ведь в кои-то веки даже перед Олимпиадой в Рио-де-Жанейро медальная задача не ставилась. Все поняли, что спортсмены и без напоминаний стараются выступить, как можно лучше.
- У вас ведь есть ощущение, на что способны наши прыжки?
- Во всяком случае, есть ощущение, что наши ребята способны бороться за медали на чемпионатах мира, Европы и Олимпиаде. У нас хороший потенциал. Но я бы не рассчитывал, что на уровень мировых результатов уже к Олимпиаде в Токио выйдет поколение нынешней молодежи. Это, конечно, не исключено, но Таранда, Недосеков и их сверстники – поколение следующих Игр 2024 года. Именно там случится их расцвет и там они должны показать свои лучшие результаты. Представление, что если, например, Максим Недосеков победил в Гроссетто с результатом 2,33, то и в Лондоне он бы гарантированно попал на пьедестал, слишком упрощенное. Максим на топ-турнирах никогда в жизни не начинал соревнования даже с высоты в 2,15, в то время как на чемпионате мира в Лондоне даже в квалификации отсчет пошел с 2,17, а в финале и вовсе с 2,20. В этих условиях Максим запросто мог бы оказаться даже без начальной высоты. Нужно иметь опыт таких соревнований. Вот Павел Селиверстов уже освоился на этом уровне, и чувствует себя гораздо увереннее: 2,20 уже его привычная начальная высота. Кстати, здесь я бы хотел вспомнить, что у нас порой критикуют за излишнее увлечение спортсменов коммерческими турнирами. Я бы, во-первых, не сказал, что у нас кто-то так уж сильно увлекается. А, во-вторых, что кого-то так уж сильно туда зовут. На такие турниры попасть не так и просто, и если это удается, такой возможностью нужно пользоваться. Мало того, что страна не тратит деньги, так еще и атлеты приобретают важнейший опыт выступлений в компании участников топ-турниров. А на график подготовки это если и влияет, то куда меньше, чем, например, перенос чемпионата Беларуси.
- Перенос сказался?
- Для высотников, например, это не столь критично – погода нам помешала куда больше, чем изменение даты. С другой стороны, конечно, есть тренировочные планы, люди рассчитывают нагрузки… Хотя при этом сам чемпионат страны стал гораздо лучше. Он наконец-то превратился в турнир, участие в котором является стимулом для любого спортсмена. Хорошие призовые, высокий уровень организации, серьезные результаты, лидеров уже не освобождают от участия… Как следствие – хорошая посещаемость и конкуренция. Думаю, со временем и это тоже принесет свои результаты: мелочей в нашей работе не бывает.
