Чем отличается золото от серебра? Серебро от бронзы? Сантиметром, возможно, половиной метра. И здесь нет логической ошибки, ведь высшая проба – это дело техники. А в споре рождается не только истина, но и личный рекорд, если речь идет о тройном прыжке, где спорят не только с самим собой, но и силой земного притяжения.
Формулы успеха данной дисциплины сумеют растолковать физики лишь наполовину, хотя алгоритм выполнения красной нитью прошит научными терминами и уточненными цифрами. Однако сила воли и патриотизм, важнейшие ингредиенты рецепта спортивных достижений, пока не нашли своего математического толкования и отражения в научных дискуссиях и отчетах, об этом не ведутся жаркие дебаты на форумах точных наук. Для осознания этой материи добро пожаловать на стадион…
…Три-два-один. 25-летний советский легкоатлет Игорь Лапшин входит в сектор для тройного прыжка, чтобы выйти из него серебряным призером Летних Олимпийских игр в Сеуле 1988 года через три шага и три попытки. Для молодого легкоатлета это была первая Олимпиада, для многомиллионного Советского союза – последняя. А это означало, что историческую медальную копилку лидера мирового легкоатлетического рейтинга необходимо было пополнять. Всем ветрам и прогнозам назло.
- С какими эмоциями Вы выходили в сектор на Олимпиаде 1988 года? Было ли ощущение необходимости брать реванш за предыдущую Олимпиаду 1984 года, где советские легкоатлеты впервые за 32 года не выступали и не были представлены на пьедестале почета в дисциплине тройного прыжка?
Это был мой первый международный старт, за полгода до которого я планировал заканчивать с легкой атлетикой, поэтому ни о каком реванше речь не шла, мыслей о борьбе за лицо советского тройного прыжка не было. Ощущения были новые и особенные: впервые в жизни попав на стадион, где 50 тысяч зрителей одновременно смотрят на тебя, так мне казалось, это оказывало огромное давление, поэтому вся концентрация была на прыжках и результате, который необходимо было показать, я не думал в тот момент о медали.
- Почему Вы хотели закончить с легкой атлетикой в тот период?
Травма. Мучился с коленями года полтора-два, перепробовал много разных средств, каждый выход в сектор сопровождался болью, на каждую прыжковую тренировку приходилось собираться как в последний бой, борьба с этими болями утомила достаточно сильно, и зарождались мысли о завершении спортивной карьеры, поиске себя в чем-то другом. К счастью, все разрешилось, и весной накануне старта я выходил на тренировку без боли, это невероятно воодушевляло. И я взлетел. Медаль явилась дополнительным стимулом. Это как когда ты лежишь на лопатках, тебе кажется, что конец, и тут тебя возносит на самый верх, на Олимп — непередаваемые ощущения. Можно сравнить с долгим восхождением на гору, когда оказываешься на вершине и кажешься себе великаном, у ног которого целый мир.
- Ваши серебряные метры 30-летней выдержки позволяют и в настоящее время занять место на пьедестале почета топовых турниров. На Ваш взгляд, когда ожидать «скачок» результатов мирового рейтинга и интригу по обновлению мировых и олимпийского рекордов?
В мое время прыжки за 18 метров были скорее исключением из правил, сейчас это регулярно происходит, возможно, не так часто, как хотелось бы, но происходит. В целом, развитие идет, но у каждого человека есть пределы возможностей, конечно, всегда ожидаешь от себя большего, в чем-то споришь со своими задатками и силами, в этом и есть спорт. Когда я начинал тренироваться в сборной СССР и прыгал стабильно 17.20 м., старший тренер мне сказал, что я «засиделся» и нужно «улетать» дальше, ибо с таким результатом даже в восьмерку лучших на чемпионате СССР можно было не попасть.
- 1988 год выдался богатым для Вас на личные свершения. Это и серебро Олимпиады, и установленный в Стайках личный рекорд (17.69м.). Где «летается» лучше: под открытым небом или сводами манежа?
Легче было улетать далеко на улице. Здесь вмешивается ветер, который может помочь или сыграть злую шутку с твоей попыткой. Когда нужно попасть на планку 20 см с моим, например, разбегом 40 метров — это как у стрелков попасть в мишень. Хотя по факту, если оценивать мои триумфы и результаты, то лучшие были в закрытом помещении. Однозначно сложно сказать.
- Титул призера Олимпиады или чемпиона мира имеет для Вас больший вес и почему?
Сравнить очень сложно, эти достижения все равно победа и прежде всего победа над собой. Олимпиада — это мой первый международный старт, и у всех спортсменов к Олимпиаде всегда особое отношение, стремление. Да, с психологической точки зрения олимпиадное достижение весомее.
-Можете ли Вы сказать, что реализовали все свои спортивные амбиции и воплотили все мечты на международных стартах?
Нет, остались соревнования, на которых мне не удалось завоевать награду именно высшего достоинства: та же Олимпиада, летние чемпионаты мира. Вкус победы вызывает привыкание и хочется испытать его вновь и вновь, им невозможно пресытиться. Поэтому стопроцентной самореализации я не чувствую.
- Почему тройной прыжок полюбился больше прыжка в длину? Как начался Ваш путь в легкой атлетике?
Так решил мой первый тренер Леонид Владимирович Ходоренко, который увидел во мне задатки прыгуна тройным. В начале своего спортивного пути я бегал спринт, но он увидел во мне прыгуна, написал в Москву легендарному советскому легкоатлету, на тот момент тренеру, Витольду Анатольевичу Крееру и спросил, как можно готовить к тройному прыжку «талантливого парня», тот прислал ему методичку с планами работы. Это не мое личное решение было, но я доверился интуиции тренера, попробовал и мне понравилось, хотя прыжки в длину мне тоже были по душе.
- Следующий блок вопросов назовем «разбор полетов» или «пошаговая инструкция успеха Игоря Лапшина». От игры слов к делу.
В плане толчковой ноги Вы правша или левша?
Прыгал я правой, но физически сильнее была левая. Мы пробовали, когда начались проблемы с коленями, уже с Буниным Валерием Ивановичем перейти на левую толчковую и вроде неплохо получалось, но на небольшой скорости, а на полном разбеге прыжок рассыпался, и мы отказались от этого эксперимента.
- Сколько шагов составлял Ваш разбег в начале карьеры, и как быстро Вы его увеличивали?
18 беговых шагов составлял в целом мой разбег, в самом начале карьеры уже и не упомнить, я ребенком был. Но сам разбег зависит от фактуры человека, от его физических возможностей, поэтому главное — это индивидуальный продуманный подход в определении разбега.
-Какой из общепринятых стилей выполнения («вертикальный», «загребающий», «беговой») Вам давался легче, какого Вы придерживались? В подготовке прицел тренера был на скоростные или силовые характеристики Вас как атлета?
Когда в сборной СССР начали применять видеосъёмку тренировочного процесса и тренера пересмотрели в записи мои попытки, они удивлялись, как у меня ноги не ломались в прыжке, я был «сухенький» в начале карьеры и о силовой модели не шла речь, определились делать упор на скоростную. Мой друг Александр Коваленко, который стал третьим в Сеуле в 1988 году, например, был прыгуном силового стиля. Касаемо стиля выполнения — всех в советском союзе тренировали в загребающем стиле. Американцы и европейцы шли по другому пути.
- Вкусная победа — это чистая победа. Как Вы в целом относитесь к антидопинговой работе в профессиональном спорте и, в частности, к мерам, применяемым Белорусской федерацией легкой атлетики по противодействию допингу?
Я уже не профессиональный спортсмен, поэтому «изнутри» взглянуть на проблему достаточно проблематично. Насколько мне известно, работа очень активно ведется, для федерации это одно из приоритетных направлений. Рассматривая вопрос в мировом масштабе, считаю, что любое дело нельзя доводить до абсурда стараниями, я имею в виду пересмотр результатов соревнований спустя 10 лет. Это непонятно для меня, если изначально вручили титул спортсмену, проверив, что он «чист», зачем спустя время ворошить прошлое, пересматривать и лишать титула, передавать его другому лицу, которое не стояло на пьедестале и не ощутило тех эмоций триумфа и неописуемой радости награждения заветной медалью. Вести работу по антидопингу необходимо на всех уровнях, но меру нужно знать во всем.
- В своих интервью Вы часто расставляли акценты на детский спорт. Следите ли Вы за спортивными проектами, реализуемыми Белорусской федерацией легкой атлетики в настоящее время («300 талантов для Королевы», «Школиада»)? Как относитесь к начинаниям и инициативам подобного рода?
Как зритель наблюдаю за развитием данного направления и полностью поддерживаю. Это большой шаг вперед для белорусской легкой атлетики. Говорят многие об актуальности направления, но реализуют не все.
- С чего начинается и чем определяется Родина?
Вспоминая 1988 год, самое приятное — это возвращаться домой с медальным трофеем. Мы прилетели ночью, встреча в аэропорту родных запомнилась на всю жизнь.
- Тяжело ли было глобально покинуть родной сектор и, в целом, профессиональный спорт?
Все решили травмы. Тройной прыжок крайне травматичен. Для сравнения, по нагрузке прыжок за 17 метров соизмеряется с прыжком со второго этажа на одну ногу на асфальт. Видимо, я «допрыгался». Хотя желание остаться в спорте было огромное, резерв внутренних сил позволял, но медицина на тот момент не могла помочь избавиться от боли. Предлагали хирургическое вмешательство, я отказался, так как гарантий никто не давал. Очень непростым было данное решение, когда ты видишь себя в спорте и те вершины, которые еще можно покорить, но возможности для этого нет. После завершения спортивной карьеры перепробовал себя в разных качествах. Около года отстоял на рынке "Динамо", поработал старшим тренером национальной команды, был и просто тренером, около 7 лет комментировал крупнейшие международные соревнования по легкой атлетике. Теперь вот занимаюсь ресторанно-гостиничным бизнесом.
-Если бы Вы встретились с действующим Олимпийским чемпионом в тройном прыжке Кристианом Тейлором, что бы Вы у него спросили? Интересный факт: Вас от золота на Олимпиаде в 1988 году отделили 9 сантиметров, а его соотечественника, американца Уилла Клэйа на Олимпиаде в Рио-де-Жанейро – 10 сантиметров. Ему так же, как и Вам, на момент Олимпиады было 25 лет.
Я бы с удовольствием посмотрел на него в деле в секторе вживую. Прыжки за 18 метров всегда выглядят красиво и особенно в глазах прыгуна тройным, который это понимает и частью жизни которого этот вид был. Эталонными прыжками, на мой взгляд, мог похвастаться Джонатан Эдвардс, я с ним лично знаком. Анализируя приведенный в вопросе пример, да, интересное совпадение, но очень обидные сантиметры. Есть американский учебный фильм, где раскладываются прыжки, восьмерки сильнейших на планетарных первенствах и происходит подробный разбор каждого спортсмена, оказалось, что в своем олимпиадном прыжке я не доступил до планки 17 сантиметров, это не является нарушением правил, но если их прибавить, то золото было бы моим. Но это «если бы».
- Мы начали интервью заголовком «Игорь Лапшин: медаль на раз-два-три». Давайте завершим послесловием «Игорь Лапшин: формула успеха на раз-два-три». Поделитесь, пожалуйста.
Встречаясь с подрастающим поколением, всегда делаю акцент на том, что главное в достижении результата — это желание. У моего тренера тренировались 120 человек, из них остался один. Почему? Потому что очень хотел. Я был голодный. Жил вдвоем с мамой. Когда впервые попал на сбор в своем трикотажном стареньком тренировочном костюме и увидел ребят в заветной экипировке с надписью «СССР», мне так захотелось получить эту форму. Когда позже на сборе в Стайках мне ее выдали, я испытал невероятную гордость. Вопрос о трех элементах формулы успеха – вот еще 2 в дополнение к огромному желанию. Работоспособность и терпение. Мое олимпийское серебро решила одна попытка, последняя, поэтому крайне важно верить в себя всегда.
Медиаматериалы: http://school20-orsha.by, www.youtube.com (пользователи Basil Sage, Aivalas).
