Минувший год в белорусской атлетике отметился всплеском молодежных результатов. С юниорского чемпионата Европы в Гроссето наша команда вернулась с семью медалями. Три награды, включая золото Дмитрия Набокова, привезли из Быдгоща участники чемпионата Европы среди молодежи. Двумя медалями чемпионата мира порадовала самая младшая сборная. Хорошо ли это? Стали ли награды признаком наметившегося прогресса и стоит ли делать глобальные выводы и прогнозы? На первый взгляд – определенно. Победитель матчевой встречи СССР-США 1973 года и один из самых опытных белорусских тренеров Александр Блиняев, заглянув к нам в гости, вспомнил спортивную молодость, поделился тренерским опытом призвал взглянуть на картину более критично, а заодно сделать правильные выводы, чтобы нынешний оптимизм через пару-другую лет не улетучился. Кому-то эти наблюдения могут, конечно, показаться спорными (и мы готовы выслушать и озвучить альтернативные точки зрения), однако, приведенные мысли заслуживают изучения и принятия к сведению.

- Сегодня много говорят о нехватке детей. Вам было сложно набрать детей в свою первую группу?
- Я начинал тренировать в 1979 году и в первом же наборе получил 67 человек. Могло быть больше. Я объехал все районы Минска, дети охотно записывалиссь, те, кто пришел на первую тренировку, на следующую уже вели друзей и подруг. Я просто не мог записать всех, кто просился. Сейчас, возможно, ситуация сложнее, но при этом и условия гораздо лучше. Я ведь, считай, все сам организовывал. Искал бабут, чтобы детям было, где прыгать, из списанного наполнителя для автобусных сидений сшил маты для прыжков. Но, опять-таки, это было лучше, чем в той школе, где учился я сам. 1967 год, Камчатка. Тренировались во дворе школы. Ямы для прыжков в длину была и все. Стадион построили лишь после того, как я уехал: пригнали бульдозер, кочки немного срезали, запустили каток, который все немного утрамбовал. Сейчас бы большинство тренеров от такого «стадиона» за голову схватились, но мы бегали. И так, что сегодня бы за счастье посчитали. Помню, девочка была, которая на год старше меня училась. Ей показали четырехкилограммовое ядро, она, считай, без техники его на 13 метров толкнула. Перешагиванием в высоту на 1,65 метра прыгала. Еще один парень пять километров (причем, не по стадиону, а по дороге (2,5 туда, потом – обратно) пробежал за 15.30. Потом копье за 50 метров метнул, причем деревянное, не те, что сейчас. 100 метров по асфальту пробежал за 11,3, 60 метров в школьном коридоре от стенки до стенки за 7,1. Это уже потом, когда я сам тренировать начал, смог оценить эти цифры. Никто из них, кстати, в спорте так и не остался. Я сам поступал на игровые виды в иркутский техникум. На легкую атлетику Александр Рудских «переписал». Он же потом в Беларусь привез, когда я тренировать начал, он же вместе с Сивцовым начали тянуть меня в «Трудовые резервы»…

- У Рудских был глаз на таланты?
- Если бы он еще и не торопился, результаты его воспитанников были бы еще лучше. Рудских Постоянно вокруг себя собирал много сильных спортсменов, но при этом из них мало кто добился действительно высоких результатов.

- А у кого из тренеров был самый высокий КПД?

- У Михаила Кривоносова сильные спортсмены были, Василий Хмелевский «бронзу» на Олимпиаде в Мюнхене завоевал. У Мещерского в эстафете 4х100 бежал Владимир Ловецкий. А кто сегодня за 300 рублей пойдет работать? Я когда начал тренировать, у меня ставка была 120 рублей. По тем временам не такие уж и маленькие деньги.

- По-моему, дело не только в деньгах. Больше 300 рублей сейчас платят и грузчикам, но если человек решает быть тренером, то он понимает, как и что устроено в этой профессии. Так что не стоит ждать, что, если завтра всем тренером начать платить по тысяче долларов, результаты их воспитанников резко пойдут вверх.

- Конечно, вопрос не только в финансах. Чтобы идти в тренеры, нужно чувствовать внутреннее призвание. А заодно быть готовым постоянно учиться и хорошо разбираться в технике движений. В них – огромный резерв, но у большинства тренеров, которые сегодня готовят мастеров спорта, есть пробелы в понимании того, чем они занимаются. И при этом многие отказываются признаться в этом даже себе. Фармакология в прежние годы настолько всех избаловала, что про техническую сторону подготовки думали очень немногие. Закинул «в топку» – и вперед. Когда начинаешь чувствовать в себе силы, недочеты техники отходят на второй план. А потом получаются ситуации, когда спортсмены толкают ядро за 22 метра, а через месяц – едва за 20. Американцы, правда, умудряются постоянно держать запредельный уровень, но они сидят на фарме, благодаря полученным справкам – терапевтическим исключениям. Французы еще лет 30 назад рассчитали максимальные результаты, которые человек без фармакологической поддержки может достигать в прыжках, беге и других дисциплинах. Например, для ядра этот порог находится на уровне 19,7-19,8 метра. А сейчас, если ты за 22 не толкаешь – о медали можешь и не думать. Поляки кричат, о своем прогрессе, а тот же Томаш Маевски постоянно учился в «Стайках».

- Кого считаете своим самым ярким воспитанником?

- У меня не было таких талантливых учеников, как, скажем, Андрей Кравченко. Александра Пархоменко, например, из двух интернатов отчислили, как бесперспективного. До сих пор удивляются, как человек, который в 18 лет 100 метров бежал за 12,4, сумел что-то показать на международном уровне. Такая же история с Николаем Шубенком, с Таисией Добровицкой, которая в 1993 году заняла девятое место на чемпионате мира в Штутгарте. Добровицкую в 1992 году не включили в состав команды на Олимпиаду в Барселону – вместо нее кого-то из чиновников решили повезти. А она через пару недель набрала 6300 - на уровне восьмерки сильнейших на Олимпиаде. Наша Анжела Атрощенко тогда едва 6250 набрала. А какая перспективная поначалу была Яна Максимова! Потенциально она могла бы набирать под 7000, но своего потенциала по целому ряду причин она таки не реализовала.

- А среди нынешней молодежи есть способные?
- Есть, но не нужно думать, что с ними будет все так просто. Если начать с них требовать результат прямо сейчас, они даже до следующей Олимпиады не доживут. Нужно работать тоньше и осторожнее. Поднимать техническую сторону. Совершенствовать методику. Таких, как Эльвира Герман вообще нужно беречь, как зеницу ока, а у нее уже какие-то травмы вылазят: колени, стопы, ахиллы побаливают. Это уже не первый такой пример, но сделать выводы способны не все тренеры. У многих уже 30 лет тренировочный процесс не меняется, и можно точно сказать, что спортсмены будут делать 3-го февраля, а что – 5-го. А потом эти спортсмены уезжают за границу, меняют методику, и удивляются: почему результаты сразу начинают расти? Про индивидуальный подход и речи не идет. А сейчас к прежним проблемам добавилась еще и нехватка резерва.

- Кажется, наоборот, в последнее время молодежь показывает серьезные результаты…

- Да, ребята молодцы, но важно понимать, что у нас результаты в младших возрастных группах были всегда. Просто сейчас о них стали больше говорить. Это, конечно, хорошо, но ведь, например, в 1998 году на первых Всемирных юношеских (U-18) Играх в Москве у нас было семь медалистов! Александр Кузьмин выиграл ходьбу, Алексей Климов – прыжки в высоту с результатом 2,12, Дмитрий Валюкевич в тройном завоевал серебро, Павел Лыжин – в ядре, Инна Кравченко (бронза) 800 метров бежала за 2.07,17, Наталья Шимчук третьей в метании копья стала. Согласитесь, серьезные успехи! Однако из них заявить о себе удалось только Лыжину, да Шимчук какое-то время подавала надежды. Остальные растворились, и об этом нужно постоянно помнить. Есть вот в Гродно у Николая Кота два толковых спортсмена, но пока он, похоже, не совсем с ними справляется. Виталик Жук точно должен был быть в призах на молодежном чемпионате Европы в Быдгоще. Потом Максим Андралойть на Универсиаду поехал – тоже вопрос. Я не понимаю, как, имея результат по сезону почти 7900 (7858 в Быдгоще), не набрать даже 7600. А с результатом 7687 австралиец Кайл Крэнстон стал победителем.

- В чем может быть причина?
- Сбой в таких случаях обычно дает техническая сторона. Если человек изначально обучен, он в любом состоянии и обстановке не допустил бы таких перепадов. Если изначально все делается правильно, то спортсмен личный рекорд может и в начале, и в конце сезона установить, а не рассказывать потом про какой-то один пик формы. Я, работая со своими учениками, всегда понимал, что у них не хватит таланта вытянуть выступление «на классе». Поэтому мы шлифовали технику, чтобы получить преимущество за счет чистоты исполнения движений. Я сейчас часто смотрю, как работают тренеры. Сказали ребятам: разминайтесь, а сами стоят, друг с другом разговаривают. Потом дали набор упражнений – и картина повторяется. Не буду говорить за всех, но мало кто работает вместе с учеником, «от и до» контролирует его движения и технику. А корни этого – в ВУЗе. Те, кто обучает тренеров, сами не знают всех деталей и механики движений. Никто не делает и не изучает кинограмм. Раньше каждый мог заказать съемку, наложить на кинограмму мировых лидеров и посмотреть, на каком этапе ты «отваливаешься» и что нужно делать на тренировке, чтобы это отставание ликвидировать. А если на тренировках «вату катать» изо дня в день – ничего не получится. Частотой повторений и объемами результат не сделаешь. Эта методика работала лет 30 назад, и если продолжать так тренироваться сейчас, то так и будешь поражаться, как в прыжках тройным или даже в длине показанные с разницей в месяц результаты могут отличаться более, чем на метр?

Самое интересное, что начинать исправлять технику не поздно даже в случае уже состоявшихся спортсменов, но для этого тренер, прежде всего, должен признать себе, что ошибался и начать работать правильно. Но ведь куда проще выбрать лучших из подготовленных на начальных этапах по регионам спортсменов, натаскать и ждать результатов. Тем более сейчас, когда в угоду централизации, оголили областным школы. А должны бы коллегиально собираться и решать, как направлять таланты в правильные руки. Сегодня же тренеры не хотят передавать своих учеников в том числе и потому, что видят ситуацию в комплексе. Получающий их специалист более высокого уровня может обеспечить сборы, хорошую фармакологию, зарплату, но с большей вероятностью атлет не реализует своего потенциала, а то и вовсе забуксует. Недавно рассказывал одному из наших тренеров-высотников: нельзя так прыгать, нельзя торопиться со стартами – замучают травмы. Нужно, в первую очередь, учить ребят бегать, заложить базу. Это ведь задача тренера: направлять и наставлять спортсмена, объяснять, когда можно начинать штурмовать коммерческие турниры. В итоге получилось именно так, как я предупреждал. Кстати, в свое время по похожему сценарию травмировался подававший большие надежды Андрей Чурило: выходы парень делал идеально, а реализовать их во время прыжка не получалось. Стопорил разбег и все. Это такие следствия оставшейся еще со времен «перекидного» прыжка школы, где результат достигался как раз объемами, а не совершенством движения. Мы удивляемся, почему нет прогресса в тройном прыжке. Но тройной прыжок сейчас, уже, фактически, «прыжковый бег». Спортсмены во всем мире совершенствуют технику движений – потому и улетают уже на 18 метров. А у нас 16,50 – уже проблема.

И еще о коммерции. Чемпион мира Мутаз Баршим лет до 25 ни по каким коммерческим стартам не ездил вообще. Результат все могут оценить. Есть другой пример – Богдан Бондаренко. Я его хорошо знаю, его отец когда-то тоже занимался десятиборьем. На сборах я видел, с какими объемами они работают, и как тренируются. В свое время Сергей Бубка дал им карт-бланш, ребят никто не трогал. Во всех смыслах. Богдан в итоге смог вырасти до неплохого уровня, но сейчас застрял, начались проблемы со здоровьем… Форсаж и погоня за деньгами еще никому на пользу не шли.

- Как всех проконтролировать?

- Радикально решить проблему удалось в свое время только англичанам. Еще в 2006 году на чемпионате Европы в Гетеборге британцы выглядели очень слабенько. Десятое место в медальном зачете, одно «золото». Белорусы тогда, напомню, были третьи. А в 2010 году в Барселоне они в этом списке стали третьими с шестью золотыми наградами. А все потому, что на каком-то этапе там задумались: как сделать так, чтобы «перенести» те результаты, которые спортсмены показывают на коммерческих стартах, на официальные чемпионаты? Было спрогнозировано, сколько могут заработать ведущие спортсмены за сезон на «коммерции». Допустим, от 50 до 100 тысяч долларов. В итоге на государственном уровне была принята программа, в соответствии с которой медалисты чемпионата Европы получали в конце сезона дополнительно порядка 90 тысяч. Они и сейчас не особо часто ездят по таким турнирам: предпочитают хорошенько восстановиться, обстоятельно подготовиться, не травмироваться. В итоге начался прогресс.

- Нам сложно сравниться с англичанами в финансовых возможностях, но в последнее время руководством Белорусской федерации легкой атлетики предпринимаются попытки улучшить и имидж, и ситуацию в этом виде спорта.

- Да, но проблема в том, что на предыдущих этапах было упущено слишком много. Даже если сейчас собраться и решить: «давайте все делать по науке», возникнет проблема, а кто способен по этой науке работать? В свое время я еще с Александром Рудских из-за этого спорил, когда, сам, став тренером, понял, сколько спортсмен с моими данными, мог в свои лучшие годы набрать в десятиборье. Когда мировой рекорд был 8400, у меня по личным рекордам в видах собиралось за 8600 безо всякой фармакологии. Я даже протеины, которые нам выдавали, складывал в шкафчик и выбрасывал. И чувствовал, что ни в одном из видов еще не достиг своего предела. Помню, в 1974 году в Подольске проходили отборочные соревнования на чемпионат Европы. Валерий Подлужный попадал «автоматом», а вторую вакансию нужно было заполнить кем-то из трех претендентов. Я тоже был на сборах, и подключился к ним «для массовости». В итоге выиграл с результатом 7,92, а бывший в то время главным тренером сборной СССР Иван Степанченок резюмировал: «Зачем нам прыгуны, которых многоборцы обыгрывают?» В итоге поехал только Подлужный.

- Сейчас не тренируете?

- Вообще, одно время думал совсем уйти из атлетики. Всю жизнь в спорте – ни семьи не вижу, ни детей. Да и осадок остался нехороший. В последнее время ловлю себя на мысли, что консультантом мог бы быть. Тем более, что было время оценить многие вещи со стороны, сделать выводы. Например, о том, что в нашем спорте часто тратится больше денег, чем необходимо. Например, я не вижу смысла в таком количестве интернатов. Это выброшенные деньги. Нужны интернаты по профильным видам, которые могут дать результат. Или детско-юношеские школы. Зачем их столько по стране? Гораздо проще и эффективнее делать спортивные отделения при всех средних школах. Во Франции или США уроки физкультуры в школах по полтора часа идут. И не раз в неделю. И детям в этом случае не нужно тащиться через весь город на тренировки. Одновременно бы отчасти решилась проблема тренеров – они просто работали бы при школах, и дети были бы у них на виду. Когда я 20 лет назад об этом говорил, в то время возглавлявший федерацию Александр Рудских сказал мне: «Вы молодые – вы и будете это реализовывать». Возможно, это время пришло?