Новости
ИВАН ТИХОН. ТРАЕКТОРИЯ ВЫСОКОГО ПОЛЁТА
08 Августа 2020
4909

Иван Тихон, двукратный чемпион мира и призер Олимпийских игр в метании молота

Для белорусского спорта Иван Тихон - живая легенда. Человек, долгое время стоявший на самых высоких пьедесталах, вплотную подобравшийся к считающемуся вечным рекорду мира, сумевший пережить непростой период в жизни и в 40 лет завоевавший медаль на Олимпийских играх в Рио. Событий хватит не на одну спортивную карьеру, при этом путь Ивана в спорте еще не завершен. В родном Гродно Тихон готовится к своим шестым Играм и рассказывает о первых шагах и витиеватых изгибах жизненного и спортивного пути.

Ты родился в деревне Глосевичи: что вспоминается из детства?

В первую очередь - друзья и школа. Моя семья: четверо детей, дом… По сегодняшним меркам жили мы очень средне. Но при этом всегда всего хватало, и я был счастлив. Сейчас запросы у людей стали гораздо выше. По большому счету, всем всего хватает, а все равно кому-то мало. А мне тогда для радости нужно было совсем немного. Да и примеров другой жизни вокруг не было: вся деревня жила приблизительно одинаково. Если у кого-то был автомобиль, он считался уже достаточно состоятельным человеком. У нас - не было. Как-то недавно разговаривали с друзьями: оказалось, мой сосед напротив с детства мечтал купить «Москвич-Комби». Потому что родители рассказывали, что туда можно загрузить много картошки. Вот такие категории… А у нас был мотоцикл. Отец летом за покупками ездил: нужно ведь было к школе закупиться. Причем нас, детей, в магазин не возили: что привезли, то и надевали.


Ты сказал про учителей: многое сумели вложить?

- Мне повезло с ними. Ольга Бекиш, Мария Дейко, Тамара Журко, Виктор Лагутик, который сумел заинтересовать нас, малышей, спортом и даже спорил с классным руководителем о важной роли физкультуры в воспитании... Это были педагоги из тех, которые не только знали свой предмет, но и обладали жизненной мудростью. Не помню, например, чтобы за невыученные уроки наказывали всех, без разбору. Учителя пытались вникать в жизнь каждого ученика, в его семейные, бытовые проблемы, учитывали обязанности по хозяйству, из-за которых осенью и весной многие дети могли неделю не появляться в школе. Не было, как сейчас: делайте еще больше заданий, учитесь, работайте! Сегодня в процесс обучения детей вовлечена вся семья: папа задачи решает, мама поделки делает, ребенок что-то пишет. Я во время учебы такого даже не видел. Родители ходили в школу на собрания и, по большому счету, все. Мать и отец давали мне полную свободу выбора. Я не ощущал, что меня держат в рамках. Но при этом контролировали действительно важные моменты: куда я иду, с кем, зачем. Они приучили меня к порядку и труду. Сами работали много и показали, что, если будешь трудиться, сможешь многого добиться в жизни.

Деревенские ребята обычно активные: тебя сложно было контролировать?

- Один сосед был на год старше меня. Второй - на год младше. Это была наша компания. Плюс приезжали ребята из Минска. Везде ходили вместе. Причем родители отпускали нас, даже не задумываясь. На речку шли: прыгали, ныряли… Сейчас, сам будучи отцом, я даже представить себе такую ситуацию не могу! А тогда - запросто. Когда меня пригласили в училище олимпийского резерва, родители лишь сказали: это твой выбор - вперед! В школе, кстати, предлагали мне остаться в 10 классе. Тогда было уже очевидно, что население деревни постепенно начинает сокращаться. В классе оставалось всего 7 человек, хотя раньше было и по 15, и по 40…

У тебя было три сестры, причем, старшие. Это сказывалось на отношении к тебе в семье?

- В каком-то смысле мне было легче: в доме всегда было убрано, родители сестер, как более старших, больше контролировали, им чаще доставалось. Тем более, разница в возрасте у нас большая - 10, 6 и 4 года. Но при этом мне порой приходилось решать какие-то вопросы, которые сестрам казались мужскими: пойти спросить, разобраться. А мне 7 лет: что я там спросить могу?


Зато потом с соревнований ты им чуть ли не коробками косметику возил…

- Было дело: хотелось их порадовать. Как раз недавно вспоминал эти поездки и подарки. На тот момент для меня это было необходимым и очень важным. Заграница ведь тогда была чем-то совершенно недосягаемым. Из нашей семьи я первый начал туда ездить. К тому же время смутное, развал СССР...

Григорий Заковраш - тренер и учитель физкультуры из деревни Деревной рассказывал, что твой путь в спорт оказался непростым: чуть ли не трудовику приходилось физкультуру вести. Как все начиналось?

- Спорт в школе был самым обычным. Поначалу приходили учителя, выстраивали всех в шеренгу с нулевого до десятого класса и проводили утреннюю зарядку. Не знаю почему, но директор школы пару раз вывел меня вперед, чтобы я всем, даже старшеклассникам, показывал упражнения. Я классе во втором тогда был, но, наверное, ему понравилось, как у меня получается. Потом в школу пришел работать Виктор Лагутик. Никаких трудовиков на физкультуре не было - Лагутик все сразу организовал, как нужно. Привозил своих друзей, которые увлекались рукопашным боем. Показал нам, что такое легкая атлетика: бег, прыжки в высоту… Появились маты, настоящие гимнастические брусья, перекладины. Он был инициативный, каким-то образом выбивал в колхозах средства. Мы заинтересовались, начали заниматься: даже на районные соревнования по баскетболу ездили. Проигрывали всухую, но Лагутик постоянно нас толкал вперед: занимайтесь!

На каком этапе ты понял, что спорт - это твое?

- Спорта тогда не было: мы все занимались физкультурой. Сейчас смотрю, как детей с малолетства по спортивным секциям возят, чуть ли не массажисты с ними занимаются - поражаюсь. У нас и близко такого не было. Утром я просыпался и к 9 утра шел в школу. Да обеда учился - потом «продленка». Делали домашнее задание и оставшееся время мы играли в футбол, придумывали упражнения на турнике. Зимой на дороге укатывали снег и гоняли шайбу. Удобно: бурты снега по краям, как борта, фонари светят, а каждый раз озеро расчищать - замотаешься. Это уже позже Лагутик показал, что для того, чтобы хорошо бегать, нужно выполнять определенные тренировки. Он мне и первый настоящий план занятий написал. Потом я начал выигрывать. Как-то само стало получаться. Районные соревнования по кроссу выиграл - даже не понял, как вышло. На областных - третий. Пригласили в училище…


Тебя ведь из него чуть не выгнали, как бесперспективного.

В мае на просмотровый сбор я приехал худой и подвижный, а потом у сестры свадьба, еды много… В общем за лето масса появилась, в училище еще и пятиразовое питание. Сказали: все. Хорошо, что метатели подсуетились. А в училище я освоился как-то беспроблемно. В команде были ребята, с которыми я тренировался: Коля Власевич, Юра Кисель… Все без вредных привычек и склонностям к «залетам». Сдружились, до сих пор поддерживаем отношения.

Чем впечатлил Гродно парня из деревни?

- Мне было 14 лет. До этого момента никуда, кроме Слонима, я не выезжал. Один раз на Новый год в Ростов-на-Дону съездил с родителями. А когда пригласили на просмотровый сбор в Гродно я подошел к матери: «Нужно ехать…» А она мне: «Нужно? Ну, едь». Я и поехал. Помню, в Гродно мне нужно было троллейбус номер один найти. Спросил у людей, нашел. Добрался до училища, заселился. Сейчас я просто не представляю, как мне ребенка одного отправить в другой город. Когда мы в пионерский лагерь ездили, на путевке обычно писали: три пары носок, две майки… Мама собирала. А в училище не расписали - в итоге мы собрали все, кроме кроссовок. Первые дни бегал в тапочках - в туфлях-то совсем неудобно. Но все сам: выбрал же.


Истории, когда молодой парень из провинции попадает в спортивную среду, начинает хорошо выступать на соревнованиях, получает деньги, и у него «сносит крышу», в современном спорте на каждом шагу. Как ты смог этого избежать?

- Начнем с того, что это в последнее время в белорусском спорте хорошее финансирование, а спортсмены чувствуют поддержку государства. С детьми лет с десяти уже профессионально занимаются, молодые ребята вполне серьезные стипендии получают. А я в училище оказался в начале 90-х, денег особо не было, у тренера зарплата - 20 долларов. Многие подрабатывали. На дизеле домой ездили зайцем. И, что характерно, контролеры это понимали и, максимум, могли в тамбур выставить. Тогда ехали стоя три часа из Гродно до Слонима - домой-то надо.

На этом фоне первые призовые должны были хорошо запомниться…

- Первые призовые у меня еще в школе были. Так неожиданно случилось, что до сих пор помню. Лагутик нас на какой-то кросс повез, я выиграл, а после финиша конверт дали. В нем - десятка! Думаю: «Ничего себе!» Вроде, родителям отдал. Но для меня это были не первые заработанные деньги. В школе мы ведь каждый год в июне проходили практику на огородах, а потом ходили работать в колхоз. В 9 утра бригадир давал задание. В конце месяца - зарплата. Уже тогда мы прекрасно понимали, что эти деньги нам нужны, чтобы купить что-то к школе. Тетрадки, ручки, какие-то необходимые вещи, которые сейчас кажутся чем-то обыденным. А спорт для меня, считай, безденежно прошел. В училище кормили - уже неплохо, на пасту и шампунь осталось - вообще хорошо. Какие-то заработки начались лишь когда в категорию «высших достижений» перешел. Году в 1996-м, когда я выполнил норматив мастера спорта международного класса и метнул 75.34 метра, мне начислили стипендию. Это уже были деньги!


Ты ведь тогда у Игоря Цицорина тренировался, а сейчас вы, вроде бы, не очень жалуете друг друга…

- Цицорин внес в мое становление весомую лепту, и я на него точно не обижаюсь. Просто пришло время, когда он мне сказал: «Ты приседаешь с весом 350, другие упражнения делаешь с такой-то нагрузкой и метаешь 77 метров. А чтобы метать 80, ты должен нагрузки раза в полтора увеличить. Не потянешь - это, считай, мировые рекорды в тяжелой атлетике. Так что, сам понимаешь - потолок». Я по ощущениям понимал, что это далеко не потолок, но при этом уже полетело колено, в поясничном отделе пять межпозвоночных грыж… Разрыв был непростым. Мы ведь тренеру верили свято. Нашу группу так и называли: зомби. Любое слово тренера - закон. Считалось, что лучше всех в стране как метать молот знают Юрий Седых и Анатолий Бондарчук, потом - Сергей Литвинов, а сразу за ними - Игорь Цицорин. А здесь такое дело…

Литвинов, к которому ты перешел после, подкупил тем, что поверил в тебя?

- Цицорин на кубке Европы в Бремене, где тогда жил Литвинов, как-то уговорил Сергея Николаевича приехать в Гродно. Он вообще умеет уговаривать. Как-то жена Юры Киселя вспомнила забавную историю на этот счет. Ему 23 года, Юра уже закончил университет, и они с Наташей подали заявление в ЗАГС. Она, говорит, иду счастливая, что-то ему рассказываю и вдруг понимаю, что жениха рядом уже нет. Первая мысль: сбежал! Просто шок. А потом слышу из кустов возле тротуара знакомый голос… У нас ведь за годы тренировок привычка выработалась, как у агентов спецслужб. Идешь с девушкой, а сам боковым зрением местность сканируешь: не появится ли тренер. А Юра тогда как раз заметил знакомую «Мазду» - вот инстинкт и сработал. Насчет взаимоотношений ребят и девушек у Цицорина вообще все очень строго было. В общем, на каком-то этапе он решил делать ставку на женский молот, а меня, как отработанный материал, отдал Литвинову. Тот же показал мне совсем другой подход к работе. Оказалось, что нужно не просто бездумно выполнять, а анализировать и пытаться понять. Причем Литвинов сам просил размышлять над ошибками и искать причины. Например, у меня часто были заступы. Я спрашиваю: почему? Цицорин говорит: упрись в ноги. А как упереться, если молот уже «на пропуске», и он тебя все равно развернет, как ты ни упирайся? А Литвинов показал, все нюансы этого движения, разобрал, объяснил, что ты, а не молот, должен быть ведущим. Таких моментов было много. Сейчас, анализируя, я понимаю, что на тот момент словно вернулся в привычное состояние. Родители мне давали свободу, потом был период жесткого контроля, а Литвинов вновь позволил мне выбирать, анализировать и принимать решение. Он действительно изменил мое мировоззрение и, по сути, открыл для меня спорт высших достижений, хотя и во время работы с Цицориным я показал результат 79.17 метра.

В твоем сотрудничестве с Литвиновым многих настораживало то, что большую часть времени ты тренировался в России. Твоя супруга - метательница диска Ольга Тарантаева - также россиянка. Сам ты - спортсмен с серьезными возможностями. Многим и меньшего количества предпосылок хватало, чтобы сменить страну проживания…

- Я не против того, что спортсмены меняют гражданство. Во многих случаях это нормально - у каждого своя жизнь и свои причины. Я против случаев, когда у человека покупают душу. Например, он где-то внутри себя очень сомневается, нужен ли ему этот переезд. Но потом думает: там же предлагают миллион… Или, скажем, у человека на родине остаются родители, которых после переезда он не сможет видеть. Но там же миллион… Это такие вещи - не очень красивые. А если родители здоровы, ты можешь забрать их с собой или хотя бы приезжать, и при этом чувствуешь, что тебе это нужно, открывает новые возможности и перспективы, то почему бы и нет?


Тебе предлагали сменить гражданство?

- Полно было возможностей. Особенно, когда Ольга еще жила в России. Можно было без проблем переехать, тем более что и сами переходы между сборными в то время проходили куда проще. Но я здесь вырос, эта земля меня вскормила. Возможно, слишком пафосно звучит, но я так чувствую. К тому же в другой стране ведь тоже придется пахать, чтобы добиться результата. Говорят, что на Западе многое дается проще. Но здесь жили мои предки, это моя земля, а весомых оснований для того, чтобы решаться на переезд, у меня в жизни не возникало.

Но из Гродно в Минск ведь тоже звали? Многие чемпионы в итоге осели именно в столице…

- Тот же Цицорин всегда говорил: если кого-то куда-то позовут - я вас сразу же отправлю. Но тогда было другое время: заграница сродни перелету на другую планету. Как у меня в деревне когда-то говорили «не будешь учиться - не уедешь в город», так и в Гродно у многих в мозгах прочно засело «надо ехать куда-то туда, еще дальше». Человеку ведь постоянно хочется изучать что-то новое, к чему-то стремиться, искать, где лучше. Мне сколько раз говорили: «Да в тех же Штатах ты бы такие деньги заработал!» Но я убежден, что в любом месте и на любой работе всегда есть возможность и пространство, чтобы развиваться. Но многим кажется, что «там» обязательно будет лучше, денежнее и перспективнее. Вспомните, как после революции 1917 года уезжали белогвардейцы. Чаще всего - образованные, интеллигентные люди, цвет нации. Многие осели в Европе, в Аргентине, и там сумели устроиться: люди-то организованные, с головой. Но при этом, даже спустя много лет, они в воспоминаниях признавались, что, закрывая глаза, видят то, что оставили дома. А мне рвать душу не приходится, и, закрывая глаза, я вижу яркие воспоминания детства.


Первыми Олимпийскими играми для тебя стали в Сидней 2000-го года, но настоящая слава пришла лишь через три года после чемпионата мира в Париже и Игр в Афинах. Популярность изменила тебя и твои отношения с окружающими?

- В 2000 году я не понимал, куда и зачем ехал. Париж в 2003-м и Игры в Афинах - уже другое дело, но на Олимпиаде я все равно перегорел. На тренировке за 80 метров метал запросто, но меня настолько вымотало внимание и обсуждение моей неминуемой победы, что я оказался «пустым». Моя вина - не справился с прессингом. Сел в «Стайках» в автобус в аэропорт и чувствую, что отключаюсь. Всю дорогу проспал. Счастье, что хоть 79.81 метнул и вторым оказался. Внимания ко мне тогда много было, но я соглашался и на поездки на заводы, и на встречи, и на разные презентации. Эти люди платят налоги, благодаря которым я могу тренироваться, ездить на сборы. Убежден, что они заслуживают большого уважения, и, если они хотят тебя видеть и слышать, - нужно пойти и отдать им должное.


Сумел воспользоваться моментом и на пике славы решить какие-то свои вопросы?

- Об этом, признаться, даже не задумывался и, тем более, не требовал. Да, мне, считай, в центре города выделили участок. Я изначально написал заявление, и собирался построить дом в Погоранах под Гродно, но Владимир Дешко, в то время возглавлявший «Гродногражданпроект», а сейчас являющийся заместителем председателя облисполкома, поразился: «Да ты что?» Показал участок в городе: «Нравится?» Конечно, нравится… Можно было, наверное, какой-то бизнес организовать, и я, на каком-то этапе даже всерьез об этом думал. Но пришел к выводу, что тянуть два серьезных дела одновременно не выйдет. Откроем мы, допустим, бизнес, а я уехал на сборы тренироваться. Товарищи год потерпят, а потом скажут: «Ваня, ну ты же не работаешь…» Или, чего хуже, попробуют этим воспользоваться. В итоге я не пытался ни воспользоваться славой, ни заработать много денег. 

Ты много рассказывал про соседей по дому, которые тепло встречали тебя после соревнований. Эти отношения сохранились?

- Да, у нас был очень дружный двор, все праздники отмечали вместе, меня с соревнований встречали. До сих пор приглашают в гости, переживают за меня, болеют. Причем это не только к соседям относится. У меня ведь был непросто период в жизни, когда из-за судов и отстранений я не мог выступать. Даже начинал работать в «Динамо». Но все равно на улице ко мне то и дело подходили и спрашивали: «Неужели мы больше вас не увидим на соревнованиях?» Это придавало силы и желание бороться и вернуться. Раньше на этих моментах я не особо заострял внимание, но со временем осознал, что даже если один человек на свете за тебя по-настоящему болеет, ты практически непобедим. Слова, вроде «За тобой вся страна» звучат слишком высокопарно, но лишь до того момента, пока ты в полной мере не осознаешь и не ощутишь их энергетику.


Часто бываешь в Глосевичах?

- Они сильно изменились. Деревни постепенно умирают, молодежи почти не осталось. Многие старые деревянные дома сносят - больно смотреть. Как представишь, что каждый такой дом строили люди, связывали с ним свои надежды и мечты, вкладывали силы. И вот прошло лет 50 или 70, приехал экскаватор и за полдня сравнял дом с землей. В такие моменты понимаешь, что тенденция, при которой город втягивает в себя все и всех, очень неоднозначна. Кто останется жить там, в деревнях? И кто объяснит и покажет будущим поколениям детей, что батоны не на дереве растут? Поэтому и я, хоть и доверяюсь прогрессу и верю в лучшее, стараюсь передать детям частичку тех эмоций и воспоминаний, которые были в моем детстве. 

Ты уже не первый год организуешь турнир на свои призы в Жировичах. Это своего рода дань уважения своим корням или попытка подарить возможность нынешнему поколению детей повторить твой путь?

- И то, и другое. К тому же Жировичи - святое место. Там всегда есть возможность прикоснуться к чему-то важному, что-то почувствовать, услышать слова, которые могут изменить всю жизнь. Мне предлагали проводить соревнования в Гродно, но здесь и так хватает событий, а хотелось бы видеть больше жизни и в небольших городках по всей стране. Поверьте, это не так сложно, а мне в начале пути очень не хватало таких соревнований.

Ты сейчас чувствуешь, что после всего пройденного пути внутри еще что-то осталось от того парнишки из Глосевич?

- Это ощущение было и всегда останется со мной. Я и сейчас все тот же парень из деревни, который хочет все узнать, выяснить и покорить что-то неизведанное. Возможно, внешне я немного изменился, вырос, но вот сижу и думаю: «Е-мое, столько лет уже тебе, Иван, а ведь еще недавно смотрел на таких же спортсменов, как на что-то недосягаемое». И, кстати, тех людей, которые сражаются за урожай, работают на заводах или занимаются другими делами, я считаю ничуть не меньшими героями. Просто о спортсменах чаще говорят, а мне посчастливилось хорошо и профессионально делать то, что у меня лучше всего получалось.

Только зарегистрированные пользователи могут оставлять комментарии. Войдите, пожалуйста.
КАЛЕНДАРЬ МЕРОПРИЯТИЙ
ИНФОРМАЦИОННЫЕ ПАРТНЕРЫ